Календарь

Церковный (Юлианский)

Cобытия

Академическая программа библиотеки

Киноклуб >>VENI_ET_VIDI…

Музыкальная гостинная "Свеча"

Партнерство c журналом

Фотоклуб

Библейские чтения

Евангелие от Марка в переводе С.С. Авернцева

Библиотеки СПб

Библиотеки христианской книги

Законодательство

Закон и библиотеки

Сталин и Церковь: «конкордат» 1943 г. и жизнь Церкви

1948 г. оказался таким роковым по ряду причин. Во-первых, из-за начала холодной войны и после провала попыток в предыдущие два года экспортировать коммунистическую революцию в Италию, Францию и Грецию, Сталин избрал изоляционистскую политику, при которой поддержка советской внешней политики Церковью уже не имела большого значения. Во-вторых, а быть может как раз во-первых, не удалась попытка превратить Московскую патриархию в своего рода православный Ватикан, созвав меж-православную конференцию в Москве в честь 500-летия фактической автокефалии Русской Церкви. Замысел этот озвучил впервые патриарх Алексий, судя по архивным документам, в письме Карпову 13 января 1947 года. Предполагалось, что съедутся все патриархи и конференция получит значение чуть ли не 8-го вселенско-православного собора. Но Константинополь напомнил Московской патриархии, что созывать меж-православные форумы — прерогатива Вселенского патриархата. Восточные патриархи на конференцию не явились, прислав только своих представителей. Причем греческие Церкви согласились участвовать только в богослужениях, но не в конференции, которая таким образом превратилась лишь в совещание Церквей стран, находившихся под советской властью. Это убедило Сталина, что Московская патриархия не имеет для его политики, внутренней или внешней, особого значения. Следовательно, нечего с нею и цацкаться.36

Перемену в политике сразу почувствовало местное партийно-правительственное начальство. Это были люди поколения, которое росло и начинало свои карьеры под лозунгами уничтожения религии как зла, мешающего построению утопии безбожного рая на земле. Оно было смущено и дезориентировано неожиданными переменами в религиозной политике во время войны и сразу после нее, о чем свидетельствуют приведенные выше вопросы Агитпропу. Политика более или менее мирного сосуществования с Церковью не вмещалась в их сознание, была противопоказана, так сказать, всему их нутру. Недаром в архивах достаточно примеров самоуправства местных партийных начальников по отношению к верующим и духовенству в самые первые послевоенные годы, а в некоторых случаях — уже и в 1943-44 гг., когда на штыках советской армии приходит партийное начальство в западные области и там застает открытые храмы, монастыри, приходские общины. Есть сообщения в архивах о фронтовых офицерах, защищавших храмы от попыток секретаря возрожденного райкома или председателя райисполкома отобрать их у верующих.

И вот с первыми признаками ожесточения антирелигиозной политики старые кадры воспряли. Идут сообщения в 1949-53 гг. о произвольных изъятиях у верующих храмов без согласования с Советом. Так, в Кемеровской области, где на 25 районов было всего 15 православных храмов и молитвенных домов, открытых в 1945-47 гг. по ходатайствам «значительных групп верующих», местные власти с марта 1949 г. начали запрещать совершать богослужения, неоправданно завышать налоги на духовенство и закрыли 5 молитвенных домов. В другом случае храм был закрыт накануне Пасхи под предлогом его ветхости, хотя построен он был лишь двумя годами раньше и находился в отличном состоянии. На протесты Совета ДРПЦ Облисполком никак не реагирует. Престарелый Новосибирский митрополит Варфоломей, бывший узник, в письме Карпову жалуется: «...по произволу местных властей ... верующие лишены возможности собираться для молитвы в свои храмы ... мы, приставленные к этому делу, беспомощны». Он просит Совет принять срочные меры. Карпов жалуется верховному прокурору РСФСР, тот направляет дело в Кемеровскую прокуратуру, которая отвечает, что это юрисдикция облисполкома, а не прокуратуры(?). Председатель облисполкома опротестовывает требование Совета открыть храм в письме к Маленкову. В ход идет заезженная фраза из довоенного арсенала: «широкие слои трудящихся» якобы требуют ликвидации храмов (хотя в другом документе говорится о большом количестве шахтерской молодежи, посещающей храмы). В конце концов, после вмешательства Агитпропа на стороне Карпова был достигнут компромисс: из обоих закрытых властями храмов в Кемерове один власти все же открыли снова, другой остался закрытым. В соседнем Анжеро-Судженске произошел скандал в связи с тем, что местные власти разрешили общине строить храм в центре города на возвышенности, в результате чего он стал самым высоким и красивым строением города. Общину заставили разобрать уже фактически законченный храм. Компромисс был найден: храм был перенесен за город, где он незаметен.37