Календарь

Церковный (Юлианский)

Cобытия

Академическая программа библиотеки

Киноклуб >>VENI_ET_VIDI…

Музыкальная гостинная "Свеча"

Партнерство c журналом

Фотоклуб

Библейские чтения

Евангелие от Марка в переводе С.С. Авернцева

Библиотеки СПб

Библиотеки христианской книги

Законодательство

Закон и библиотеки

Церковь и общество

Уже упомянутый корреспондент к «Слову» указывал, что долги семинаристов влечет бедное платье, которое они получают даром в семинарии. Другой корреспондент определял тех, что привлекают долги, как крестьянских сыновей и сирот по священниках. Они, не имея поддержки от семьи, были вынуждены занимать деньги на приличное платье, что необходимо для торжеств и визитов в священнических домах, которые все более перенимали стиль жизни городской буржуазии. По данным этого корреспондента, кризис начался со смертью Ивана Головацкого, русского Кравца, который не начислял процента на долгах семинаристов и не Требовал предоплаты. Процент был очень важным, потому долги оплачивались только после женитьбы, то есть период уплаты мог затянуться И на 4-5 лет, если считать, что первые долги появлялись уже на первом году семинарии. Единственный руский портной, который оставался после смерти Головацкого во Львове, был Антон Щерба, но он принимал только наличные, не шил в кредит. Для разрешения семинаристам заказывать наряды у него, священники должны инвестировать по крайней мере 15 000 гульденов в ссудный фонд, специально созданный в семинарии для этой цели. Но это было нереально.

В этом отношении галицкие семинаристы, правда, находились в лучшем положении, чем выпускники духовных бурс в Российской империи, где существовала система принудительных браков. Описывая эти бурсы в своей известной книге, Г. Помяловский говорит, что в светских браках, конечно, обижается достоинство женщины, тогда как в духовных - достоинство и женщины, и мужчины [39]. В случаях, описанных Г. Помяловского, брак не является средством получить позицию, а единственным способом уйти из института, которую бурсаки ненавидели [40]. Семья воспринималась как спасение от ненормальной жизни в образовательных учреждениях. В Галичине семинарист, в отличие от светских мужчин, представляется как пассивная сторона в заключении брака; по словам одной корреспондентки «Народа», «питомцев не женятся, только их женят» [41].

Старая практика была отменена, однако альтернативы не появилось, поэтому вопрос становится еще более острым и активно дебатируется. Кажется, что дискуссия развивалась самостоятельно, без знакомства с аргументами иерархии в XVII и XVIII вв. Тем не менее два момента в тогдашней аргументации были очень похожими на предыдущей дискуссии на эту тему. Одним была тяжелая ситуация овдовела священника, на котором покоился бремя поддержания хозяйства и самостоятельного воспитания детей. Вторым был теологический аргумент, переданный львовским епископом в 1711 г. и повторяющийся в статьях XIX в. Он основывался на том, что греко-католическое духовенство не принимает обеты целибата, в отличие от латинского духовенства. Это должно означать отсутствие юридического препятствия для брака после рукоположения [50].